[amazonic]

Название: Светлячки
Автор: Reborn_euphoria
Бета: Nel6
Гамма: Tairy
Фандом: FFVII
Пейринг: Зак/Клауд
Жанр: ангст/флафф, дес
Рейтинг: PG-13 за т.н. disturbing content
Предупреждение: вышеупомянутый контент, то есть, суицидальные мотивы и смерть персонажей. И полное АУ.
Отказ от прав: все персонажи принадлежат Square Enix.
Комментарий автора: это не те "Светлячки" - те будут позже. Это - сонгфик (без сонга).

Светлячки

Светлячки

В тот осенний день, когда умирает Зак, Клауд тихо и почти незаметно сходит с ума.
Или, по крайней мере, так считает Тифа.
- Он не буйный и не депрессивный, - делится она с Аэрис ровным полушёпотом. – Скорее из тех, что сидят целыми часами на одном месте, смотрят на облака или траву, а мыслями витают где-то в своём мире.
Аэрис – это подруга Зака, приехавшая из другого города на его похороны и согласившаяся погостить у них недельку-другую. Девушки сидят на кухне и разговаривают вполголоса, как в палате больного родственника. Клауд, сидящий в соседней комнате и прекрасно слышащий каждое слово, думает, что должен бы обидеться, но вместо этого ему только хочется усмехнуться. Тифа может думать что угодно, и верить, во что ей удобнее верить. Это всё равно ничего не меняет. Даже если он действительно сошёл с ума.
Клауд поднимается с насиженного места и собирается незаметно выйти из комнаты, когда его останавливает тревожный оклик Тифы.
- Ты куда?
Клауд строит раздражённую гримасу равнодушной двери. Слишком много внимания его персоне. Даже на правах родной сестры, практически заменившей ему мать, Тифа чересчур беспокоится. Клауда раздражает, когда с ним обращаются, как с инвалидом. Может, он слегка свихнулся, но не стал же слабоумным!
Он неслышно вздыхает и бросает через плечо:
- Хочу вздремнуть.
Он почти физически чувствует на своём затылке многозначительный взгляд Тифы. Сейчас она тоже вздохнёт и скажет…
- Опять? Ты проснулся всего два часа назад. Клауд, хватит отлёживать бока, выйди хоть раз на улицу, развейся!
- Позже, - бурчит он послушно, потому что знает, что правдивое «не хочу» вызовет лишь длинные и ненужные нравоучения. – Вечером схожу.
- Я пойду с тобой, - невинным тоном предлагает Аэрис, и Клауд, всё ещё продолжающий разговаривать с дверью, закатывает глаза. Ну, конечно.
- Конечно.
- Вот и отлично! Приятных снов, Кла…
Аэрис осекается и тихо ойкает. Открывая, наконец, заветную дверь, Клауд слышит краем уха, как Тифа резким шёпотом отчитывает подругу. Аэрис, так же шёпотом, испуганно извиняется, что ляпнула, не подумав.

Они слишком раздувают трагедию, хмуро думает Клауд, задёргивая шторы, расстилая постель и забираясь под уютное пуховое одеяло. Ведь правда в том, что ничего страшного не случилось, и у него нет причин убиваться от горя. Потому что, хоть Зак и умер здесь, он не бросил Клауда. Нет. Он никогда бы так не поступил. Зак живёт теперь в другом месте. В маленьком мире, придуманном только для них двоих.
Убедившись напоследок, что дверь в спальню приоткрыта, Клауд нашаривает пальцами и поднимает крышку стоящего на тумбочке кувшина, ловит в кулак светящегося жучка и, улыбнувшись, крепко зажмуривается. Тот осветит ему путь до места встречи с Заком.
Выбросив из головы последние обрывки мрачных мыслей, Клауд медленно погружается в сон.

Они придумывают этот мир летом.
У них каникулы, и они целый месяц бездельничают на ферме, в гостях у Баррета – старого друга семьи Клауда и Тифы. Днём купаются в речке, загорают или рыбачат, а по вечерам Зак утаскивает Клауда подальше от фермы, и они долго, до самой темноты бродят по окрестным холмам. Когда наступает ночь, и небо над их головами становится похоже на огромную чернильную плошку, дно которой поблёскивает первыми звёздами, Зак выбирает удобное место и ложится среди высоких трав, молча приглашая Клауда лечь рядом. Зак с некоторых пор ненавязчиво предоставляет ему решать, насколько близко будет это «рядом». Клауд каждый раз думает, что слишком близко быть не может, но не решается пересечь ту невидимую черту, что отделяет нынешнюю от другой, втайне желанной близости. Клауд всегда ложится в полуметре от Зака.
Дождавшись, когда Клауд, наконец, устроится поудобнее, вдоволь наворчится из-за холодной неровной земли и насекомых и повытаскивает все травинки из волос, Зак поднимает к небу руку. И они начинают считать светлячков.

- Опа! Вот, держи.
Клауд, выросший в горах на севере и проведший юность в мегаполисе, брезгливо относится ко всему ползающему, прыгающему и летающему, если оно не дотягивает размерами хотя бы до воробья. Другими словами, Клауд терпеть не может насекомых. Поэтому он слегка отшатывается от протянутого кулака Зака и с подозрением косится на него.
- Зачем?
- Бери, - настаивает Зак с озорным блеском в тёмных глазах и, не видя должной реакции, переворачивается, слегка нависает над Клаудом. – Скажу тебе по секрету: это не просто жук!
- А что тогда?
- Проводник! – Зак расплывается в широкой улыбке. – Ты что, никогда не слышал? Светлячки – проводники в другие миры. Зажми одного в кулаке и подумай, где хочешь оказаться, и тогда он приведёт тебя туда!
- По-моему, - вставляет Клауд скептически, - они являются заблудившимся путникам и уводят их в совсем уж непролазные дебри. Так что эти твои проводники провожают только на тот свет.
Улыбка на губах Зака застывает, и взгляд становится отстранённым, как будто его мысли вдруг улетают далеко-далеко, совсем в другое место. Потом он моргает, возвращаясь в реальность, и снова улыбается Клауду, правда, на этот раз как-то немного вымученно.
- То болотные огоньки. Никогда не ходи за ними, Клауд. Но за этого малыша я лично ручаюсь. Знаешь… Если когда-нибудь захочешь найти меня, сожми его в кулаке, и он приведёт тебя в наш мир.
- Наш мир? – тихо переспрашивает Клауд и почему-то чувствует щемящую тоску. Чувствует острую потерю, и ему хочется прижать к себе Зака, обвить его руками и ногами и никогда не отпускать. Вместо этого Клауд подставляет горстью ладонь. Зак вкладывает в неё маленького жука и мягко, осторожно сжимает его пальцы.
- Сейчас вокруг нас – это и есть наш мир. Твой и мой. – Клауд смотрит неотрывно в серьёзные тёмно-фиолетовые глаза и медленно кивает. Зак держит сжатый кулак Клауда, выводя по нему пальцем рассеянные круги. – Не выбрасывай его, ладно? На всякий случай.
Два месяца спустя он умирает.

Врождённый порок сердца. Это какая-то ошибка, оцепенело думает Клауд, услышав роковой диагноз. Дурацкая, нелепая ошибка. Зак, который никогда не жаловался даже на насморк и мог проплыть стометровку, не запыхавшись, умер от сердечной болезни. Но ведь он должен был знать об этом. С детства. Тем не менее, Зак никому ничего не рассказывал. Не хотел огорчать, пугать, терять. Хотел жить, сколько мог, и ни минутой меньше. Клауд подозревает, что той летней ночью, когда Зак подарил ему светлячка, он уже что-то предчувствовал.

Клауд не плачет на похоронах. Он ждёт, когда закончится церемония, чтобы вернуться домой и вытащить из забытого ящика кувшин с маленьким жучком. В тот же день в их с Заком квартиру наведывается Тифа. Не терпящим возражений тоном она заявляет, что не может оставить единственного брата киснуть в одиночестве в опустевшем доме. Она быстро и умело упаковывает его вещи в привезённые с собой картонные коробки, не переставая описывать вслух, как хорошо им будет жить вместе, одной семьёй. Она заклеивает коробки скотчем и командует курьеру загружать их в машину. Всё это время Клауд сидит на краешке своей кровати и с мерцающей на губах улыбкой смотрит в кувшин. Там в темноте, словно в ответ ему, мерцает маленький светлячок.

На следующий день после похорон Клауд просыпается счастливым. Он напевает себе под нос, пока одевается, и с приветливой улыбкой желает Тифе доброго утра, когда спускается к завтраку. Она смотрит на него дикими глазами и едва выдавливает в ответ «доброе, Клауд…», ставя перед ним тарелку с едой. Наверное, в тот момент она утверждается во мнении, что её брат с горя тронулся умом.
Клауду всё равно – ночью он виделся с Заком, и тот заверил его, что они смогут встречаться так часто, как он захочет.
- Только одно условие, - предупреждает Зак, когда они уже прощаются. – Когда уходишь отсюда, обязательно бери с собой светлячка. Он приведёт тебя обратно в следующий раз. Проводник, помнишь?
И протягивает ему одного на раскрытой ладони.
Светлячки в этом мире как ручные, совсем не боятся их. Клауд, слегка улыбаясь, прикладывает пальцы к ладони Зака, и жук пятнышком зелёного света спокойно переползает к нему.
- Ну, что, до завтрашней ночи?
Зак подмигивает, окружённый танцующими в воздухе огоньками, и машет ему рукой на прощание. Открыв глаза, Клауд первым делом проверяет сжатый кулак. Светлячок сидит в нём – живёхонький. Живучий светлячок. Или нет, это ведь другой. Новый. Клауд осторожно засовывает его в кувшин и несколько раз перепроверяет, чтобы крышка прилегала плотно.

Прогулка с Аэрис проходит вполне предсказуемо. Девушка, не переставая очаровательно щебетать всю дорогу, затаскивает его в парк, потом в кафе, потом в кино и снова в кафе. Клауд откровенно скучает, но старается не подавать виду, чтобы не обидеть её. Она, в общем-то, милая. К тому же, подруга Зака. Или… не только подруга. На обратном пути, словно уловив перемену в его настроении, она поднимает эту тему.
- Ты знаешь, Клауд, - говорит она ему с ласковой и чуть игривой улыбкой, - Зак о тебе так много рассказывал.
- Что, например?
- Много всего! - почти беззвучно хихикает Аэрис и, сложив за спиной руки, поднимает глаза к небу. Там, наверное, по её представлениям, находится рай, в котором теперь живёт Зак. – Например, про то, что ты терпеть не можешь фруктовую зубную пасту. И что ты фыркаешь, как кот, если пощекотать тебе, спящему, нос. И что у тебя самые синие глаза, какие только можно представить. И много-много чего ещё. В общем-то, можно сказать, он никогда не умолкал о тебе, - смеётся девушка и ловит смущённый взгляд Клауда. – Действительно, такие синие.
- Как ты можешь быть такой весёлой, когда у тебя умер парень? – выпаливает он, только в следующую секунду понимая, как бестактно прозвучал его вопрос. Однако Аэрис не обижается. Она прикрывает глаза и с улыбкой подставляет лицо бледному октябрьскому солнцу.
- Зак был очень хорошим другом. Я скучаю по нему. Очень-очень сильно. – Она снова смотрит на него лучистыми зелёными глазами, в которых светятся нежная забота и понимание, и слегка разводит руками. – Но ничего не поделаешь, надо жить дальше. Зак не хотел бы, чтобы мы постоянно грустили о нём.
Какие шаблонные слова утешения, думает Клауд. Зак недавно говорил ему примерно то же самое, но только гораздо искреннее и убедительнее. Так, что Клауд и вправду мог бы поверить, если бы эти слова относились к нему. Но правда в том, что Зак не хочет, чтобы Клауд продолжал свою жизнь без него. Зак никогда не говорит об этом напрямую, но каждый раз, провожая Клауда, напоминает, что ждёт его обратно следующей ночью. Каждый раз проверяет, не забыл ли он взять с собой светлячка. Нет, определённо, Зак не хотел бы, чтобы Клауд оставил его в прошлом и двинулся дальше. Это всё расхожие фразы для тех, кто думает, что рай – наверху, и хорошие люди отправляются туда после смерти. Клауд скептически поднимает глаза к небу и хмурится.
- Скоро опять дождь начнётся. Пойдём быстрее, пока не полило.

Он серьёзно недооценил степень беспокойства Тифы. Когда они с Аэрис возвращаются домой, его встречает целая батарея бутылочек и пузырьков на полке в ванной. Клауд берёт одну наугад и идёт за объяснениями к Тифе.
- Что это? – спрашивает он, тряхнув перед её носом стеклянной тарой с таблетками. Этикетка предусмотрительно содрана.
- Витамины, - не моргнув глазом, врёт Тифа. – Тебе надо, ты плохо ешь. Совсем бледный. И тощий. В общем, три раза в день, после еды. Та, что самая правая бутылочка – для повышения аппетита. Рядом с ней – для улучшения сна. Те, что в шкафчике, пока не трогай.
- Я хорошо сплю, - ровным тоном сообщает ей Клауд.
- А будешь ещё лучше, - улыбается Тифа и заботливо проводит рукой по его волосам. – Чуть не забыла. В синей бутылке – капсулы надо принимать по одной в день, перед сном. Обязательно. Не забывай.
- Конечно, - спокойно кивает Клауд и возвращается в ванную.
Значит, синяя бутылка. Он со щелчком срывает защитное кольцо и отвинчивает крышку. Вытряхивает себе на ладонь первую капсулу и смывает её в унитаз. Сегодняшняя доза. Потом он идёт к себе в комнату, снимает с тумбочки заветный кувшин и в обнимку с ним, не раздеваясь, плюхается на кровать.
Наконец-то, время хорошего сна.

- О чём задумался? – спрашивает Зак, играя с его волосами, пропуская их сквозь пальцы и заплетая самые длинные пряди в косички. Правой рукой он удерживает уже три штуки, и ещё две – левой. Самая первая, оставленная без внимания, успела распуститься почти до основания. – У тебя точно не завалялось в карманах аптечных резинок?
Клауд отрицательно мотает головой и хмыкает про себя. Даже если бы завалялись, как будто он дал бы Заку превратить свою голову в пальмовый палисадник!
Они лежат друг напротив друга, голова к голове. Только Клауд – на спине, а Зак – на животе, опершись локтями о землю. Клауд больше не пытается поймать и удержать руки Зака, просто умиротворённо глазеет в небо, которое, как обычно, похоже на перевёрнутую чернильную плошку. Звёзд сегодня не видно за облаками, но кому нужны звёзды, когда в воздухе танцуют мириады маленьких огоньков. Клауд переводит взгляд на Зака и смотрит, как в глазах у того пляшут, отражаясь, разноцветные искры. Зак улыбается и легонько тычет пальцем в кончик его носа.
- Так о чём задумался?
- Не знаю, - пожимает плечами Клауд. – Я разговаривал сегодня с Аэрис. О тебе.
- М-м. – Улыбка Зака становится мягче и как будто даже грустнее. – Как она?
- Ты не знаешь? В смысле… - Клауд тоже приподнимается на локтях. – Ты не видишься с ней, как со мной?
- Не-а, - непринуждённо отвечает Зак и упирается подбородком в ладонь. – Я придумал только один мир, и он только для нас с тобой. Ревнуешь?
- Нет.
- Че-е-естно?
- Угу.
- А жаль.
Клауд, сильно откинув голову, вопросительно смотрит на него.
- Я был бы не против, если бы ты мог ревновать меня к кому-то, в принципе, - поясняет Зак. – Понимаешь, что я имею в виду?
Конечно, Клауд понимает, он же не дурак. К тому же, как он мечтал когда-нибудь услышать от Зака эти слова. Или не эти, но с похожим смыслом. Клауд резко садится и поворачивается лицом к Заку.
- Ты…
- Тс-с. – Тот прикладывает палец к его губам. – Не думай об этом. Я как-нибудь переживу.
Нет же, болван, хочется крикнуть Клауду, ты не переживёшь, и я тоже не переживу! Сколько времени они провели в бесполезных мечтаниях, когда нужно-то было произнести всего пару слов. Клауд, вздохнув, отводит палец Зака и наклоняется к нему, всё ниже и ближе – пока разноцветные искры в фиолетовых глазах не превращаются в размытые пятна света, пока Зак не опускает ресницы и не встречает его губы своими. Их мир послушно замирает на несколько секунд.
Когда оба снова открывают глаза и отстраняются, Клауд нервно покусывает нижнюю губу, а Зак как-то растеряно усмехается и виновато чешет затылок.
- Кажется, мы с тобой что-то друг другу недосказали.

В ту ночь Клауд в первый раз засыпает во сне.
Когда небо на горизонте начинает светлеть, Зак целует его спящие губы и бережно вкладывает в ладонь светлячка.
- Обязательно вернись.

- Клауд! Клауд, да проснись же! Клауд! Ты что, принял седативное? Что ты выпил? Клауд!
Тифа изо всех сил встряхивает его за плечи и отвешивает оплеуху. Клауд с судорожным вдохом просыпается. Широко распахнутыми глазами смотрит на открывшуюся ладонь.
- Фу, боги, что это?! Таракан! – взвизгивает Тифа и сбивает жука на пол. Клауд с ужасом наблюдает, как она заносит ногу, как резко опускает пятку, и с этим его единственный светлячок превращается в размазанное пятно хитина на полу. Всё ещё не шевелясь, он таращится застывшим взглядом на подошву её тяжёлых ботинок. – Никаких тараканов в моём доме! Гадость. Надо будет всё продезинфицировать. Клауд…?
Её тон уже гораздо менее уверенный, и она поглядывает на него с некоторой тревогой, пытаясь сообразить, что его успело так шокировать. Клауд, наконец, поднимает на неё глаза, размышляя, так ли плохо бить сестру. Нет, всё же плохо. Неприемлемо. Даже если она только что в буквальном смысле раздавила его счастье. Он заглядывает в лежащий на тумбочке опрокинутый кувшин. Пусто и темно. Пытаясь сдержать приступ ярости, чтобы не разнести полкомнаты к чертям, Клауд изо всех сил сжимает кулаки. В левом что-то шевелится. Затаив дыхание, он неверяще подносит кулак к глазам. Зак… Он знал, он наверняка предчувствовал что-то и дал ему на всякий случай двух светлячков! У Клауда вырывается тихий полу-всхлип, полу-вздох. Он сможет вернуться.
Одна проблема: эта экстремальная побудка вогнала в него столько адреналина, что он ещё долго не сможет даже посидеть спокойно, что уж говорить о попытках заснуть. Клауд рывком вскакивает с кровати и, грубо отпихнув Тифу плечом со своего пути, шагает в ванную. Сестра бежит следом за ним, и её выражение уже гораздо ближе к панике, чем к изначальному беспокойству.
- Что из этого седативное? – Он обегает глазами ровный ряд стеклянных бутылочек и пузырьков.
- Зачем тебе?
- Я хочу вернуться. Зак ждёт меня там.
- Что… Что?!
И в их ванной разворачивается локальный ад.
- У тебя галлюцинации! – верещит она испуганно. – Я так и знала, что ты неспроста всё время торчишь в своей комнате! Где он тебя ждёт, Клауд? На том свете? Он умер! Зак умер! – Её слова отражаются от хрома и керамики многократным эхом. «Умер, умер, умер». Клауд скрипит зубами. Почему она не может заткнуться? – Всё, собирайся, мы едем к доктору!
- Единственный доктор, который меня увидит, это патологоанатом, - говорит ей Клауд спокойно и ровно, несмотря на то, что его сердце бешено колотится. – Что тут седативное?
Тифа всегда считала себя сильнее Клауда – может, потому что он ни разу в жизни не позволил себе даже пальцем её тронуть. Поэтому сейчас, на правах сильной, она бесцеремонно отпихивает его от раковины, протискивается между ним и полками с лекарствами и решительно складывает руки на груди. «Только через мой труп», классически выражает её воинственная поза. Клауд закатывает глаза.
У него занята одна рука, поэтому он берёт Тифу сбоку за талию и, не обращая внимания на сыплющиеся градом удары, выставляет её в коридор. Град ударов тут же перемещается на захлопнувшуюся дверь.
- Клауд, не смей! Слышишь, не смей! Я сейчас выломаю дверь! Клауд, пожалуйста, не надо, не ходи к нему, останься здесь, со мной, Клауд!
По правде, он не понимает, из-за чего Тифа подняла такую бучу. Он всего лишь хочет вернуться к Заку. В первую очередь он поблагодарит его за ещё одного светлячка.
Клауд разжимает кулак и, ласково улыбнувшись светлячку, пересаживает его на зеркало, а сам начинает открывать бутылки. В шкафчике пока не трогать, сказала Тифа. Значит, там – самые сильные препараты. Наверное, антидепрессанты. Клауд вытряхивает себе на ладонь по таблетке из каждой упаковки.
Ещё он скажет Заку, что решил бросить факультет связей с общественностью, потому что ни с какой общественностью он больше связываться не хочет. Он станет фрилансером. Зак наверняка одобрит.
Клауд забрасывает полную горсть разноцветных таблеток в рот, запивает прямо из-под крана и с трудом проглатывает. Ну, вот и готово. Он снимает с зеркала ручного светлячка и гладит пальцем его тёмное брюшко. В ванной слишком ярко. Клауд щурится на люминесцентные лампы и решает, что без них здесь станет гораздо приятнее.
И это так. В полной темноте он видит только плавающие на обожженных зрачках красные круги, а среди них вьётся в причудливом танце одинокий огонёк. Клауд протягивает руку, но тот не хочет подлетать ближе. Клауд почему-то слишком слаб и тяжёл, чтобы подняться и самому поймать светлячка. Краем уха он слышит, как за дверью Тифа сбивчиво и лихорадочно объясняет прибежавшей на шум Аэрис, что у него совсем запущенное состояние, и его надо срочно к психиатру, и нужно выломать дверь, пока не поздно…
Но уже поздно, думает Клауд. Потому что светлячок, наконец, подлетает и садится к нему на указательный палец. Клауд с затаённой улыбкой ждёт, пока пятнышко зелёного света переползёт на линию сердца, и осторожно сжимает ладонь.
Ну, веди.

Дорога в этот раз оказывается намного дольше.
Когда Зак встречает Клауда, в фиолетовых глазах таится печаль.
- Плохие новости, малыш, - говорит он тихо и поводит рукой вокруг в широком жесте. – Видишь?
Клауд смотрит по сторонам и наверх. Мерцающие звёзды на чернильной плошке. Холмы, высокие травы и тёплый ветер.
- Чего именно плохо? Что случилось, Зак?
- Светлячки исчезли. – И верно. Воздух пуст и тёмен, в нём не танцуют мириады крошечных весёлых огоньков. – Это значит, что ты больше не сможешь вернуться сюда.
Клауд замирает на несколько секунд, а потом облегчённо хмыкает и качает головой. Подходит вплотную к Заку и обнимает его за талию.
- Нет, болван, это значит только, что я никуда отсюда не уйду.
- Ты уверен? Клауд, ты ещё…
- Даже не начинай эту трепотню про то, как я ещё молод, и сколько мне ещё предстоит хорошего, - ворчливо предупреждает Клауд. – Ты знаешь, что мне на самом деле нужно.
- Знаю, - кивает Зак с грустной улыбкой. – Если ты точно-точно, совсем наверняка решил, то пойдём со мной.
- Куда пойдём? – любопытствует Клауд, когда Зак берёт его за руку и тянет за собой.
- За холмы. Я покажу тебе, что там, за ними.

Выбить открывающуюся наружу дверь – сложнее, чем всегда казалось Тифе. Когда у неё получается вырезать замок найденной среди инструментов Клауда ножовкой, её брат лежит на холодном полу ванной и уже не дышит. Она коротко вскрикивает, падает на колени рядом с ним и начинает делать искусственную вентиляцию лёгких. Два выдоха, десять нажатий. Или четыре выдоха… Она не помнит точно, но делает: прикладывается трясущимися губами к его – холодным и посиневшим, а потом давит и давит ладонями на его рёбра. Потому что её Клауд должен жить. Потому что она любит его, и он ещё слишком молод, чтобы умирать.
- Ну, пожалуйста, Клауд! – кричит она и лупит его по щекам. – Ну не умирай, маленькая эгоистичная скотина!
Аэрис, шмыгая носом и размазывая слёзы, бежит вниз встречать приехавшую группу медиков.
В общей суматохе никто не замечает, как с безвольно раскрытой ладони Клауда поднимается полупрозрачный огонёк и вылетает в распахнутую дверь.

На похоронах Аэрис говорит, что не очень долго знала Клауда, но что он был замечательным человеком. И, хоть он и совершил грех, Боженька наверняка простил его, и Клауд отправился в лучшее место.
Пусть её утешения звучат избито и банально – все присутствующие хотят верить им. И только Клауд сказал бы точно, что на этот раз она права.